Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо
скажу: как
хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Слуга. Да хозяин
сказал, что не будет больше отпускать. Он, никак,
хотел идти сегодня жаловаться городничему.
Я
хотел давно об этом
сказать вам, но был, не помню, чем-то развлечен.
Слуга. Мы примем-с. Хозяин
сказал: коли не
хотите, то и не нужно.
«А что? ему, чай, холодно, —
Сказал сурово Провушка, —
В железном-то тазу?»
И в руки взять ребеночка
Хотел. Дитя заплакало.
А мать кричит: — Не тронь его!
Не видишь? Он катается!
Ну, ну! пошел! Колясочка
Ведь это у него!..
Правдин (Еремеевне). Сейчас
скажи, куда везти
хотели, или как с злодейкой…
Вдруг мой граф сильно наморщился и, обняв меня, сухо: «Счастливый тебе путь, —
сказал мне, — а я ласкаюсь, что батюшка не
захочет со мною расстаться».
Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это
сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся.
Хотя по муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.
Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на волоску.
Скажи всю правду; если б я греха не побоялся, я бы те, не говоря еще ни слова, за ноги да об угол. Да не
хочу губить души, не найдя виноватого.
Сочинил градоначальник, князь Ксаверий Георгиевич Миналадзе [Рукопись эта занимает несколько страничек в четвертую долю листа;
хотя правописание ее довольно правильное, но справедливость требует
сказать, что автор писал по линейкам. — Прим. издателя.]
— Я уж на что глуп, —
сказал он, — а вы еще глупее меня! Разве щука сидит на яйцах? или можно разве вольную реку толокном месить? Нет, не головотяпами следует вам называться, а глуповцами! Не
хочу я володеть вами, а ищите вы себе такого князя, какого нет в свете глупее, — и тот будет володеть вами!
А скудельный сосуд про себя
скажет: вот и я на что-нибудь пригодился,
хотя и получаю содержания два рубля медных в месяц!
Изумление лиц, присутствовавших при этой загадочной сцене, было беспредельно. Странным показалось и то, что градоначальник
хотя и сквозь зубы, но довольно неосторожно
сказал...
— Глупые вы, глупые! —
сказал он, — не головотяпами следует вам по делам вашим называться, а глуповцами! Не
хочу я володеть глупыми! а ищите такого князя, какого нет в свете глупее, — и тот будет володеть вами.
— Ну, кончил? —
сказал он, встречая наверху Степана Аркадьича. —
Хочешь ужинать?
Ему бы смешно показалось, если б ему
сказали, что он не получит места с тем жалованьем, которое ему нужно, тем более, что он и не требовал чего-нибудь чрезвычайного; он
хотел только того, что получали его сверстники, а исполнять такого рода должность мог он не хуже всякого другого.
— Нет, мрачные. Ты знаешь, отчего я еду нынче, а не завтра? Это признание, которое меня давило, я
хочу тебе его сделать, —
сказала Анна, решительно откидываясь на кресле и глядя прямо в глаза Долли.
— Да нет, Маша, Константин Дмитрич говорит, что он не может верить, —
сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись,
хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.
— Я, напротив, полагаю, что эти два вопроса неразрывно связаны, —
сказал Песцов, — это ложный круг. Женщина лишена прав по недостатку образования, а недостаток образования происходит от отсутствия прав. — Надо не забывать того, что порабощение женщин так велико и старо, что мы часто не
хотим понимать ту пучину, которая отделяет их от нас, — говорил он.
— Вот, я приехал к тебе, —
сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз с лица брата. — Я давно
хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я очень поправился, — говорил он, обтирая свою бороду большими худыми ладонями.
— Ах, полно, Долли, всё делать трудности, —
сказал муж. — Ну,
хочешь, я всё сделаю…
Я о себе не говорю,
хотя мне тяжело, очень тяжело, —
сказал он с выражением угрозы кому-то за то, что ему было тяжело.
― Их здесь нет, ―
сказала она, затворяя ящик; но по этому движению он понял, что угадал верно и, грубо оттолкнув ее руку, быстро схватил портфель, в котором он знал, что она клала самые нужные бумаги. Она
хотела вырвать портфель, но он оттолкнул ее.
Пройдя еще один ряд, он
хотел опять заходить, но Тит остановился и, подойдя к старику, что-то тихо
сказал ему. Они оба поглядели на солнце. «О чем это они говорят и отчего он не заходит ряд?» подумал Левин, не догадываясь, что мужики не переставая косили уже не менее четырех часов, и им пора завтракать.
— Что ж, ты
хочешь Кити на линейке везти? — с упреком
сказала мать.
— Право? —
сказал он, вспыхнув, и тотчас же, чтобы переменить разговор,
сказал: — Так прислать вам двух коров? Если вы
хотите считаться, то извольте заплатить мне по пяти рублей в месяц, если вам не совестно.
«Ну, что же смущает меня?»
сказал себе Левин, вперед чувствуя, что разрешение его сомнений,
хотя он не знает еще его, уже готово в его душе.
— Случилось, что я жду гостей, —
сказал Левин, быстрее и быстрее обламывая сильными пальцами концы расщепившейся палки. — И не жду гостей, и ничего не случилось, но я прошу вас уехать. Вы можете объяснить как
хотите мою неучтивость.
Казалось, очень просто было то, что
сказал отец, но Кити при этих словах смешалась и растерялась, как уличенный преступник. «Да, он всё знает, всё понимает и этими словами говорит мне, что
хотя и стыдно, а надо пережить свой стыд». Она не могла собраться с духом ответить что-нибудь. Начала было и вдруг расплакалась и выбежала из комнаты.
— Нет, побудьте, пожалуйста. Мне нужно
сказать вам… нет, вам, — обратилась она к Алексею Александровичу, и румянец покрыл ей шею и лоб. — Я не
хочу и не могу иметь от вас ничего скрытого, —
сказала она.
— Нет, я думаю, княгиня устала, и лошади ее не интересуют, —
сказал Вронский Анне, предложившей пройти до конного завода, где Свияжский
хотел видеть нового жеребца. — Вы подите, а я провожу княгиню домой, и мы поговорим, —
сказал он, — если вам приятно, — обратился он к ней.
— Ах, кстати, —
сказал Степан Аркадьич, — я тебя
хотел попросить при случае, когда ты увидишься с Поморским,
сказать ему словечко о том, что я бы очень желал занять открывающееся место члена комиссии от соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог.
Кити видела, что с мужем что-то сделалось. Она
хотела улучить минутку поговорить с ним наедине, но он поспешил уйти от нее,
сказав, что ему нужно в контору. Давно уже ему хозяйственные дела не казались так важны, как нынче. «Им там всё праздник — думал он, — а тут дела не праздничные, которые не ждут и без которых жить нельзя».
Он видел, что она говорит то, что принуждает себя
сказать, но не то, чего
хочет.
— Я? я недавно, я вчера… нынче то есть… приехал, — отвечал Левин, не вдруг от волнения поняв ее вопрос. — Я
хотел к вам ехать, —
сказал он и тотчас же, вспомнив, с каким намерением он искал ее, смутился и покраснел. — Я не знал, что вы катаетесь на коньках, и прекрасно катаетесь.
«Да, — вспоминала она, что-то было ненатуральное в Анне Павловне и совсем непохожее на ее доброту, когда она третьего дня с досадой
сказала: «Вот, всё дожидался вас, не
хотел без вас пить кофе,
хотя ослабел ужасно».
— Долли, голубчик, он говорил мне, но я от тебя
хочу слышать,
скажи мне всё.
— Если вы так
хотите этого — я приеду, — вздохнув
сказал Алексей Александрович.
— Если ты
хочешь мою исповедь относительно этого, то я
скажу тебе, что не верю, чтобы тут была драма.
Она
хотела что-то
сказать, но голос отказался произнести какие-нибудь звуки; с виноватою мольбой взглянув на старика, она быстрыми легкими шагами пошла на лестницу. Перегнувшись весь вперед и цепляясь калошами о ступени, Капитоныч бежал за ней, стараясь перегнать ее.
— Ничего, я
хотела, чтобы ты оглянулся, —
сказала она, глядя на него и желая догадаться, досадно ли ему или нет то, что она оторвала его.
— Я понял, разумеется, —
сказал Левин, — что это только значит то, что вы
хотите меня видеть, и очень рад. Разумеется, я воображаю, что вам, городской хозяйке, здесь дико, и, если что нужно, я весь к вашим услугам.
— Кто
хочет, —
сказал Свияжский.
— А ты очень испугался? —
сказала она. — И я тоже, но мне теперь больше страшно, как уж прошло. Я пойду посмотреть дуб. А как мил Катавасов! Да и вообще целый день было так приятно. И ты с Сергеем Иванычем так хорош, когда ты
захочешь… Ну, иди к ним. А то после ванны здесь всегда жарко и пар…
— Пожалуйте! А то оставьте здесь, —
сказал он улыбаясь, когда Левин
хотел вернуться взять шапку. Это что-нибудь значило.
И она мне
сказала, что она меня знать не
хочет, пока мое положение будет неправильно.
— К Дарье Александровне вы
хотели ехать, — как бы понимая,
сказала горничная.
— Нет, —
сказала она, раздражаясь тем, что он так очевидно этой переменой разговора показывал ей, что она раздражена, — почему же ты думаешь, что это известие так интересует меня, что надо даже скрывать? Я
сказала, что не
хочу об этом думать, и желала бы, чтобы ты этим так же мало интересовался, как и я.
За чаем продолжался тот же приятный, полный содержания разговор. Не только не было ни одной минуты, чтобы надо было отыскивать предмет для разговора, но, напротив, чувствовалось, что не успеваешь
сказать того, что
хочешь, и охотно удерживаешься, слушая, что говорит другой. И всё, что ни говорили, не только она сама, но Воркуев, Степан Аркадьич, — всё получало, как казалось Левину, благодаря ее вниманию и замечаниям, особенное значение.
— Кончился, —
сказал священник и
хотел отойти; но вдруг слипшиеся усы мертвеца шевельнулись, и ясно в тишине послышались из глубины груди определенно-резкие звуки...